I

ОСТЕНДЕ, 5 ДЕКАБРЯ

Мой дорогой, доктор, [1] непременно простите меня за мое кажущееся пренебрежение к Вам, мой старый друг.  Даю Вам честное слово, я до смерти загружена работой.  Всякий раз, когда я сажусь, чтобы написать письмо, все мысли разбегаются, и я не могу продолжать работу над «Тайной доктриной» в тот день.  Но Ваше письмо (последнее) настолько интересно, что я должна ответить на него, как Вы и просили.  Вы поступите превосходно, если отправите в «Теософ» материал об этом своём эксперименте.  Это имеет огромное значение в связи с ложью и обвинениями Ходжсона, и я рада, что Вы самостоятельно получили подтверждение; во всяком случае, астральный свет не может лгать в мою пользу. [2]

Я буду говорить только о четвертом письме, поскольку о достоверности остальных трех Вы знаете сами.  1. Это похоже на приватный храм таши-ламы, недалеко от Шигадзе, построенный из материала, похожего на «мадрасский цемент»; он сверкает, как мрамор, и его называют снежным «лхакангом» (храмом), насколько я помню.  На крыше нет «солнца или креста», но есть своего рода albiora[1] дагоба, треугольная, на трех столбах, с золотым драконом и шаром.  Но на драконе свастика, и она, возможно, похожа на «крест».  Я не помню ни одной «покрытой гравием дорожки» — и ее нет, а храм стоит на возвышенности (искусственной) и ведет к нему каменная тропа, и там есть ступени — сколько я не помню (меня никогда не пускали внутрь); видела снаружи, а интерьер мне описали.  Полы почти всех храмов Будды (Сунгьясы) сделаны из желтого полированного камня, добываемого в горах Урала и в северном Тибете ближе к русской территории.  Я не знаю названия, но оно похоже на желтый мрамор.  «Господин» в белом, возможно, Учитель, а «лысый», как я полагаю, старый «бритоголовый» священнослужитель.  Накидки у них обычно черные или очень темные (я привезла одну такую Олкотту из Дарджилинга), но откуда взялись серебряные пряжки и бриджи, я в недоумении. [3] Они носят, как Вы знаете, длинные высокие до икр сапоги, сделанные из войлока и часто расшитые серебром, как у того малого от Бабаджи.  Возможно, это – уродец астрального видения, перемешавшийся со вспышкой памяти (вследствие ассоциации мыслей) о какой-то картинке, которую она видела ранее.  В этих храмах всегда есть передвижные «картинки» с различными геометрическими и математическими задачками для учеников, изучающих астрологию и символику.  «Ваза», вероятно, — одна из многих китайских причудливых ваз в храмах для различных предметов.  В углах храмов находятся многочисленные статуи различных божеств (дхьяни).  Крыши всегда (почти всегда) опираются на ряд деревянных столбов, разделяющих крышу на три параллелограмма, а зеркало «мелонг» из полированной стали (круглое, как солнце) часто венчает Kiosque[2] на крыше.  Я сама однажды приняла его за солнце.  Кроме того, на куполах дагобы иногда бывает конусообразный шпиль, на котором вертикально расположен золотой диск и наконечник грушевидной формы, и часто полумесяц, а над ним шар со свастикой.

Спросите ее, видела ли она: «Om tram ah hri hum», символы которых примерно нарисованы иногда на «зеркалах» мелонга — (медного диска) против злых духов для простого народа.  Или, возможно, она видела ряд пластинок (маленьких кубиков), на которых видны такие знаки:

Если так, то я знаю, что она видела.  Вокруг таких храмов «сосновые леса», храмы специально строятся там, где есть такие леса, а также дикая опунция и деревья с китайскими фруктами, которые священнослужители используют для изготовления чернил.  Верно, там есть озеро и горы, если это рядом с Учителем, а если рядом с Шигадзе, то только невысокие холмики.  Статуи Мей-лха Гьялпо, двуполой повелительницы саламандр и гениев воздуха, выглядят как этот «сфинкс»; но ее нижняя часть тела скрывается в облаках, и вовсе не рыбья, и она не красива, только символична.  Рыбачки действительно носят только подошвы, в качестве сандалий, и все они носят меховые шапочки.  Вот и всё. Поможет ли это?  Но Вы, непременно, перепишите.

Искренне Ваша,

ЕПБ

[1] Лат. белая. – Прим. пер.

[2] Фр. беседка. – Прим. пер.

II

 Вюрцбург, декабрь (примерно), 1885

 Мой дорогой заговорщик: [4] — Рада ощутить излучение истинной святости, исходящее от Вашего письма.  Я тоже хотела Вам написать; преступала несколько раз, но как-то не получалось.  И вот, пишу. Наша милая графиня Вахтмайстер со мной, переписывает для меня тексты и делает все возможное, чтобы помочь мне, и первые пять свободных минут я использую для того, чтобы ответить на Ваше письмо.  Итак, как Вы знаете, я тоже занята своей книгой.  Она овладела мной (эпидемия писательства) и закралась «безмолвно, действуя как зуд», как элегантно выражается Олкотт — пока не дошла до пальцев моей правой руки, не овладела моим мозгом и окончательно не унесла меня в сферу оккультизма. [5]  За две недели я написала более 200 страниц (формата и размера «Изиды»).  Пишу днём ​​и ночью, и теперь уверена, что моя «Тайная доктрина» будет закончена в этом — нет, не в этом — году, а в следующем.  Отказалась от Вашей помощи, отказалась от помощи Синнетта и всех остальных.  Мне не хотелось писать, а сейчас я пишу.  Мне разрешено выдавать для каждой главы страницу из «Книги Дзян» — древнейшего в мире документа, в этом я уверена – а также комментировать и объяснять её символику.  Думаю, что на самом деле это чего-то стоит, и вряд ли кое-где есть несколько строк сухих фактов из «Изиды».  Это – совершенно новое сочинение.

 Что касается моего «спутника», [6] то он мне не нужен.  Он по шею погружен в очарование Эльберфельда, и флиртует в своей обычной манере с семьёй Гебхардт.  Это очень милые люди и очень добры к нему.  «Дорогая миссис Оукли» выказала себя славным парнем — если бы не сделала для привлечения внимания что-то вроде coup d’etat[7] в шляпном деле.  Но не буду клеветать на простые предположения; думаю, что она, на самом деле, действовала смело и честно; посылаю Вам для прочтения газету «Pall Mall», но будьте любезны возвратить её и быть поаккуратнее.

 Спасибо за фотографию.  Прислать ли мне такую же фотографию для Вашей «дорогой»?  Однако она злится на меня.  Получила письмо от Родхи; она клянется, что никогда также не говорила «дорогой» и «дорогому», что я «ругала их перед индусами».

 Никогда не существовать, милый друг, — несомненно, лучше.  Но раз мы существуем, мы не должны поступать так, как поступали сербские солдаты перед непобедимыми болгарами или нашей плохой кармой, мы не должны оставлять почетный, вверенный нам пост.  В Вюрцбурге всегда можно найти комнату; но устроит ли она Вас на длительный срок?  Теперь графиня со мной, и я не могу предложить вам ничего, кроме постели, так как мы вдвоём располагаемся в спальне; но даже если бы Вы были здесь, не думаете ли, что Вы больше не стали бы нервничать из-за своей судьбы?  Ах, молчите и ждите — и попытайтесь почувствовать хоть раз в жизни, а потом не приходите ночью, как две ночи тому назад, когда до смерти напугали графиню… Ну, на сей раз Вы материализовались очень аккуратно. [8] Именно так.

 Ваша, в большом страхе перед 1886 годом – противное число.

 ЕПБ

«Путь» февраль 1896 г.

III

 [БЕЗ ДАТЫ]

 Мой дорогой доктор: — Два слова в ответ на то, что сказала мне графиня.  Вы говорите, что я причиняю себе вред, «рассказывая всем, что Дамодар на Тибете, когда он только в Бенаресе».  Вы ошибаетесь.  Он покинул Бенарес ближе к середине мая (спросите в Адьяре; я не могу точно сказать, был ли это май или апрель) и, как всем известно, отправился в Дарджилинг, а затем на границу через Сикхим.  Члены теософского общества из Дарджилинга большую часть сопровождали его в пути.  Оттуда он написал в канцелярию последнее прощальное слово, говоря: «Если я не вернусь к 21 июля, считайте, что я умер».  Он не вернулся, Олкотт очень горевал и написал мне около двух месяцев назад, спрашивая, знаю ли я что-нибудь о нём.  Из Дарджилинга пришла весть через некоторых тибетских странствующих торговцев, что молодого человека с такими приметами, с очень длинными распущенными волосами, нашли замёрзшим на перевале (забыла название) с двенадцатью рупиями в кармане, а его вещи и шляпа лежали от него в нескольких ярдах.  Олкотт был в отчаянии, но Маджи сказала ему (а он, Д., некоторое время жил с Маджи в Бенаресе), что он не умер — она ​​узнала об этом через паломников, которые вернулись, хотя Олкотт полагает, (что также вероятно) что она знала об этом, как ясновидящая.  Ну, я-то знаю, что он жив, и почти уверена, что он на Тибете — как я уверена, что он не вернется — во всяком случае, в ближайшие годы.  Кто Вам сказал, что он в Бенаресе?  Он нам крайне нужен сейчас для опровержения всяких догадок и предположений Ходжсона, которые я называю просто ложью, так же как мои «шпионские» дела и подделки – мерзостью; итак, учтите, я не выставляю себя непогрешимой в данном случае.  Но я знаю, что он сказал мне, прежде чем уйти – и в тот момент он не стал бы выдумывать, когда плакал, как Магдалина.  Он сказал: «Я иду ради Вас. Если Маха Чохан будет доволен моим служением и преданностью, Он может позволить мне поддержать Вас, доказав, что Учителя действительно существуют. Если я потерплю неудачу, никто не увидит меня долгие годы, но я буду отправлять сообщения. Но в то же время я полон решимости сделать так, чтобы люди перестали искать меня. Я хочу, чтобы они поверили, что я умер».

 Вот почему я думаю, что он, должно быть, устроил какой-то трюк, чтобы стало известно о его смерти в результате замерзания.

 Но если с бедным мальчиком действительно случилось такое несчастье (пожалуй, я думаю, что пошла на самоубийство), поскольку только из-за преданности ко мне он ушел. [9] Я бы никогда не простила себе, что позволила ему уйти.  Это – правда, истинная правда.  Не будьте строги, доктор, и простите ему его промахи и ошибки, вольные и невольные.

 Бедному мальчику, живому или мёртвому, сейчас не сладко, потому что он на испытательном сроке, а это ужасно.  Я хотела бы, чтобы Вы написали кому-нибудь в Калькутту, чтобы узнать у кого-нибудь из Дарджилинга, так ли это или нет.  Синнетт напишет Вам, я думаю. Я хотела бы, чтобы Вы написали.

 Ваша, с неизменной благодарностью,

 ЕПБ

IV

 [БЕЗ ДАТЫ]

 МОЙ ДОРОГОЙ ДОКТОР: — Я прочитала Вашу вторую часть и нашла ее превосходной, за исключением двух или трёх слов, которые Вы должны изменить, если любите истину, и чтобы люди не думали, что Вы испытываете какую-то враждебность по отношению к Олкотту. [10] Таковы в конце «президентские указы» и чрезмерная уверенность в «фантазиях».  У меня никогда не было «фантазий», и Учителя (как живые люди) не более фантазия, чем мы с Вами. Но хватит об этом.  Итак, я ничего не имею против Вашей теории, хотя Вы делаете из меня своего рода трюкача-медиума.

 Но это не имеет значения, поскольку, как я написала доктору Г.С.  и напишу всем — «Мадам Блаватская из Т.О. умерла».  Я больше не принадлежу к Европейскому обществу и не сожалею об этом.  Вы, как психолог и человек тонкого восприятия, должны знать, что в этой жизни бывают ситуации, когда душевная агония, отчаяние, отвращение, оскорбленная гордость, честь и страдание становятся настолько интенсивными, что возможны только два исхода: либо смерть от разбитого сердца, либо ледяное безразличие и черствость.  Будучи вынуждена жить ради целей, которых и сама не знаю, я пришла в последнее состояние.  Чёрная неблагодарность того, кого я любила как своего собственного сына, которого я прикрывала и защищала от всякого зла, которого я прославляла ценой истины и собственного достоинства, пролил последнюю каплю, переполняющую чашу».  Она переполнена из-за T.О. и навсегда.  Для двух или трех оставшихся истинных друзей я напишу ТД, а затем отправляюсь в какой-нибудь тихий уголок, чтобы умереть там.  Хорошо, что Вы пришли к убеждению, что «Учителя» не являются «планетарными духами»; оставайтесь в этом убеждении.

 Хотела бы я заблуждаться в такой же степени.  Я бы чувствовала себя счастливее и сбросила бы с сердца тяжелый груз, поскольку я осквернила их имена и оккультизм, выдав их тайны и секреты тем, кто не достоин ни того, ни другого.  Если бы я могла увидеться с Вами на несколько часов, мы бы о многом могли поговорить; я смогла бы открыть Вам глаза, возможно, на некоторые истины, о которых Вы никогда не подозревали.  Я могла бы доказать Вам, кто (и предоставила Вам доказательства) настроил Олкотта против Вас, кто подорвал Вашу репутацию и настроил индийских товарищей против вас, кто заставил меня ненавидеть и презирать Вас, пока голос того, кто является для меня гласом Божьим, проговорил мне слова, заставившие изменить свое мнение. [11]

 Я могла бы найти и раскрыть Вам секреты вашей будущей безопасности и ориентации.  Но я должна встретиться с Вами лично для всего этого, и Вам надо познакомиться с графиней.  В противном случае я не смогу написать об этом.  Если можете приехать сюда даже на несколько часов, чтобы попрощаться со мной и услышать странную историю, которая в будущем окажется полезной для многих членов общества, а также и Вам самому, то приезжайте.  Если не можете, я прошу Вас под честное слово сохранить это в тайне.

 Ах, доктор, карма – страшная вещь; и чем больше человек живет своей внутренней жизнью, вне этого мира, в области чистой духовности и психологии, тем меньше он знает человеческие сердца.  Я провозглашаю себя перед лицом всех — самой большой, самой несчастной, самой глупой и самой тупой из всех женщин на земле.  Я была верна всем.  Я пыталась делать всем добро.  Я пожертвовала собой ради всех и всего народа; я чувствую себя словно я попала в круг пылающих углей, окруженная со всех сторон, как несчастная муха с оторванными крылышками, предательством, ненавистью, злобой, жестокостью, ложью, всякого рода несправедливостью человеческой природы, и куда бы я ни повернулась, вижу одно – большую, глупую, доверчивую дуру «H.P.B.», окруженную плотной толпой [12] предателей, извергов и тигров в человеческом обличье.

 Прощайте, если я Вас не увижу, поскольку я больше не буду писать.  Спасибо за то, что Вы сделали для меня.  Спасибо, и будьте счастливы Вы и Ваша дорогая, добрая сестра.

 Ваша,

 ЕПБ

V

 [БЕЗ ДАТЫ]

 МОЙ ДОРОГОЙ ДОКТОР: — Каждое слово Вашего письма показывает мне, что Вы на правильном пути, и я очень рада за Вас.  Тем не менее, кто-то может оказаться на правильном пути и позволить своему прошлому «я» насильственно доносить до него отголоски прошлого и понемногу угасающие предубеждения, с целью исказить их.  Когда человек приходит к познанию себя, он должен познать и других, что в этом случае бывает легче сделать.  Вы добились большого успеха относительно первого; тем не менее, поскольку вы не можете не осуждать других в свете старых предрассудков, я говорю, что Вам предстоит ещё огромная работа в этом направлении.  Всё не так плохо и никогда не было плохо в Адьяре.  Все намерения были благими, и именно поэтому, возможно, это и привело Олкотта и других прямо к падению, поскольку они не обладали способностью различения.  Вина не их, а обстоятельств и личных карм.

 Первые две страницы Вашего письма повторяют слово в слово то, чему я учила Олкотта, Джаджа и других в Америке.  Это – правильный оккультизм.  Прибыв в Бомбей, нам пришлось отказаться от западного розенкрейцерства и перейти к восточному.  Для европейцев это обернулось неудачей, как западное розенкрейцерство обернулось неудачей для индусов.  В этом секрет и самый корень неудач.  Но ничего не поделаешь, перепутались элементы в столь желанном Братстве.  Пожалуйста, поймите меня правильно.  Оккультизм един и универсален в своей основе.  Отличаются только его внешние стили.  Я, конечно, не хотела беспокоить Вас, чтобы Вы приехали сюда только для того, чтобы выслушивать неприятные вещи, но постараюсь: (а) помочь Вам увидеть вещи в их истинном свете, что принесет Вам только пользу;  и (б) показать Вам кое-что из «Тайной доктрины», что докажет вам, что то, что Вы недавно узнали из древних сочинений розенкрейцеров, я знала много лет назад, а теперь воплотила это.  Крест и подобные символы имеют давнюю историю.  Каждый символ должен содержать три основные истины и четыре предполагаемых, в противном случае символ ложный.  Вы назвали мне только одну, но пока она вполне верна.  В Адьяре Вы узнали о многих таких предполагаемых истинах, поскольку Вы не были готовы; теперь Вы можете узнать остальные, приложив собственные усилия.  Но не будьте неблагодарными, что бы Вы ни делали.  Не будьте брезгливыми и не плюйте на путь — хотя и нечистый в некоторых его закоулках — приведший Вас к святилищу, у порога которого вы сейчас стоите.  Если бы не Адьяр и его испытания, Вы бы никогда не были там, где Вы сейчас, а были бы в Америке и женились бы на какой-то новой жене, которая либо выбила бы из Вашей головы последнюю искру мистики, либо поддержала бы Вас в Вашем спиритизме, либо, что еще хуже, один из вас убил бы другого.  Когда Вы встретите другого человека, который, как бедный, глупый Олкотт, будет любить и восхищаться Вами так же, как он это делал, искренне и честно, то прижмите его, говорю я, к своей груди, и постарайтесь исправить его недостатки добротой, а не ядовитой сатирой и подтруниванием.  Мы все ошибались, и все мы были наказаны, и теперь мы стали понимать лучше.  Я никогда не выдавала себя за полноценного оккультиста, но только за изучающего оккультизм в эти последние тридцать пять или сорок лет.  И все же я достаточно знаю оккультизм, чтобы понимать, что, прежде чем мы найдем Учителя в наших собственных сердцах или седьмом принципе, нам нужен внешний Учитель.  Вот, как говорит один китайский алхимик, говоря о необходимости живого учителя: «Все стремятся к долгой (духовной) жизни, но секрет нелегко найти. Если вы жаждете небесных драгоценностей, вы должны отвергнуть сокровища земли.  Вы должны зажечь огонь, исходящий из воды, и извлечь Ом, заключенный в мантре Тонг[13]; одно слово мудрого Учителя, и Вы получите глоток золотой воды.

 Я получила свою каплю от моего Учителя (живого); а Вы, потому что вы приехали в Адьяр.  Тот – Спаситель, кто ведет вас к обретению Учителя внутри себя.  Уже десять лет я проповедую внутреннего Учителя или Бога и никогда не представляла наших Учителей как спасителей в христианском смысле.  Олкотт тоже не представлял, при всей своей сентиментальности. Я подумала на мгновение, что Вы заразились «небесным Учителем и Богом Отцом», и я рада, что Вы осознали своё заблуждение. Это вполне естественно. Вы просто один из тех, от кого такие сюрпризы можно ожидать в любой момент. Ошибитесь раз и сверните на одно мгновение с правильного пути, по которому Вы сейчас идёте, и Вы окажитесь в объятьях Папы Римского. Олкотт не учит так, как Вы говорите, доктор. Он учит индусов полагаться на самих себя[14], и нет никакого спасителя от своей собственной кармы. Я хочу, чтобы Вы были справедливым и беспристрастным; в противном случае Вы не продвинетесь. Ну, если Вы не приедете, и мы не сможем поговорить — мне будет жаль, потому что я никогда не увижу Вас снова. Если Вы приедете, графиня и я будем рады Вас видеть.

С уважением,

ЕПБ

 VI

3 апреля 1886 года.

Мой дорогой доктор: — я потеряла всякую надежду снова услышать что-нибудь от Вас, и была рада получить Ваше письмо. То, что Вы пишете в нём, как мне кажется, созвучно во многом моим собственным мыслям; только зная истину и реальное положение вещей в «оккультном мире» лучше, чем Вы, я, возможно, способна также лучше видеть, где было реальное зло, и где оно сейчас.

Ну, теперь скажу честно и беспристрастно — вы несправедливы к Олкотту больше, чем к кому-либо еще; потому что у Вас не было возможности до сих пор, выяснить откуда взялось зло.

Учтите, доктор, мой дорогой друг, я не оправдываю Олкотта в том, что он сделал и как он поступил по отношению к Вам — также я не оправдываю его ни в чём другом. Просто говорю: он вслепую был ведом такими же слепыми, как сам, людьми, и видел Вас в совершенно ложном свете, а было время, месяц или два, когда я сама (несмотря на мой внутренний голос и на голос Учителя, говорившего мне тогда, что я ошибаюсь по отношению к Вам и должна поддерживать дружеские отношения) была, как и он, слепа. [15]

Это в отношении некоторых людей в Адьяре; но есть и другая сторона вопроса, о которой Вы, кажется, не совсем осведомлены, и с чем бы я хотела ознакомить Вас, предоставив Вам документы, если бы вы только приехали, когда я Вас просила. Но вы этого не сделали — и в результате, Ваше письмо будет свидетельствовать против Вас в глазах кармы, верите ли Вы в Крест без какого-либо конкретного лица на нем — или в Гуань-Ши-Инь тибетцев.

Чтобы покончить с этим вопросом раз и навсегда, я предлагаю Вам приехать в период между сегодняшним числом и 10 мая, пока я не уехала из Вюрцбурга куда-нибудь ещё. Итак, у Вас есть масса времени для обдумывания, и для того, чтобы приехать и уехать, когда Вам будет угодно. Графиня сейчас со мной. Вы её знаете, она не из сентиментальных или импульсивных женщин. Мы провели вместе четыре месяца, и три месяца в полном одиночестве, у нас было время поговорить, и прошу Вас верить ей, а не мне, когда или если Вы придете, на что я весьма надеюсь. [16]

Что касается другой стороны вопроса, той части Вашего письма, где Вы пишите об «армии» обманутых — о «мнимых» Махатмах Олкотта — Вы абсолютно, к сожалению, правы. Разве я не видела этого в течение почти восьми лет? Разве я не боролась и не воевала с пылкой сентиментальной фантазией Олкотта, и не пыталась остановить его всякий день моей жизни? Разве ему не было сказано мной (о письме, которое я получила через йога, только что вернувшегося с озера Мансаровара) в 1881 году (когда он готовился отправиться на Цейлон), что если он не увидит Учителей в их истинном свете, и не перестанет говорить так, чтобы разжечь людское воображение, то он будет нести ответственность за все то зло, которое падёт на общество? [17] Разве ему не было сказано, что не существует таких Махатм, которые подобно риши, могли бы удержать гору Меру на кончике пальца и летать по желанию повсюду в своих телах (!!), и которые были (или были придуманы глупцами) большими богами на земле, чем может быть Бог на небесах и т. д. и т. п.? Всё это я видела, предвидела, ужасалась, воевала с этим; и, в конце концов, отказалась от борьбы в полной беспомощности. Если Синнетт остался верен и предан им до сего дня, то потому что он никогда не позволял своей фантазии расходиться со своей рассудительностью и рассудком, следовал своему здравому смыслу и различал истину, не отдавая её в жертву своему пылкому воображению.  Я рассказала ему всю правду с самого начала, как рассказала Олкотту, а также Хьюму.

 Хьюм знает, что Махатма К. Х. существует, и придерживается этого мнения и по сей день.  Но, рассерженный и раздосадованный на моего Учителя, который говорил с ним так, будто он (Хьюм) никогда не был секретарем индийского правительства и великим Хьюмом из Симлы, он отрицает его просто из-за злобы и мести.

 Ах, если бы каким-то психическим способом Вам бы дали увидеть всю правду!  Если бы во сне или в видении Вам дали увидеть панораму последних десяти лет, начиная с первого года в Нью-Йорке и до последнего в Адьяре, Вы стали бы счастливым, сильным и справедливым до конца своей жизни.  Меня специально отправили в Америку и именно к братьям Эдди.  Там я встретила влюблённого в духов Олкотта, как он позже был влюблён в Учителей.  Мне было велено сообщить ему, что духовные феномены без философии оккультизма опасны и вводят в заблуждение.  Я доказала ему, что всё, что медиумы могут делать с помощью духов, другие люди могут делать по своему желанию, без каких-либо духов; что колокольчики и чтение мыслей, постукивания и физические феномены может делать любой, кто обладает способностью действовать в своем физическом теле через органы своего астрального тела; а у меня была такая способность с четырёх лет, как известно всей моей семье.  Я могла заставлять мебель передвигаться, а другим казалось, что предметы летают, но мои астральные руки, которые их переносили, оставались невидимыми; все это было даже прежде, чем я узнала Учителей.  Ну, я рассказала ему всю правду.  Я рассказала ему, что знаю адептов, «Братьев», не только в Индии и за пределами Ладака, но и в Египте и Сирии, потому что там есть «Братья» и по сей день.  Слово «Махатмы» в то время не было ещё известно, поскольку их называют так только в Индии. [18]  Назывались ли они розенкрейцерами, каббалистами или йогами — адепты всегда адепты — молчаливые, таинственные, склонные к уединению и никогда не раскрывающие себя кому-либо, если только он не сделал того, что я сделала, а именно, прошла семилетний и десятилетний испытательный срок и представила доказательства абсолютной преданности и того, что буду хранить молчание даже перед угрозой смерти.  Я выполнила все требования и являюсь тем, кем я являюсь; и этого ни Ходжсон, ни Куломбы, ни Зеллин не могут отнять у меня.  Все, что мне было позволено сказать, – истинная правда; за Гималаями находится ядро ​​адептов разных национальностей; и тешу-лама знает их, и они действуют сообща, и некоторые из них находятся с ним, и все же об их истинном характере не знают даже обычные ламы, являющиеся в основном невежественными глупцами.  Мой Учитель и К. Х., а также несколько других, которых я лично знаю, находятся там, приезжают и уезжают, и все они общаются с адептами в Египте и Сирии, и даже в Европе.  Я говорила и доказывала, что они могут совершать чудесные феномены; но я также говорила, что они редко снисходят до такой степени, чтобы удовлетворять желающих.  Вы были одним из немногих, кто имел подлинную связь с ними; и если Вы сомневаетесь сейчас, то мне жаль Вас, мой бедный друг, потому что Вы однажды можете покаяться в том, что упустили свой шанс.  [19]

 Ну, уже в Нью-Йорке Олкотт и Джадж сходили с ума по этому поводу; но тогда они держали это в секрете.  Когда мы отправились в Индию, их имена никогда не произносились ни в Лондоне, ни в пути (одно из предполагаемых доказательств А. О. Хьюма, что я изобрела Махатм после приезда в Индию!), Когда мы приехали, и Учитель явился в Бомбей телесно, посетил нас в Гиргауме, и несколько человек увидели его, например, Уимбридж, то Олкотт сошел с ума.  Он был как ослица валаамова, когда она увидела ангела!  Затем приехали Дамодар, Сервай и несколько других фанатиков, которые стали называть их «Махатмами»; и понемногу адепты превратились в богов на земле.  Их стали призывать и совершать им пуджу, и с каждым днём ​​они становились всё более сказочными чудотворцами.  Теперь, если я скажу Вам ответ, который получила от Кешоу Пиллаи, то Вы будете смеяться, но это характеризует данное отношение.  «Что вы, индусы, думаете об Учителях?»  — спросила я однажды, когда он упал ниц перед портретом в моем золотом медальоне.  Тогда он сказал мне, что они (Махатмы) были их древними риши, которые никогда не умирали, им около 700 000 лет, и их представляют как живущих невидимо на священных деревьях, а когда они показываются, у них длинные зеленые волосы, и их тела сияют, как луна, и т. д., и т. п. Что ж мне делать в такой ситуации, находясь между таким представлением о Махатмах и восторженными речами Олкотта?  Я с ужасом и гневом увидела ложный путь, по которому они все шли.  «Учителя», как все считают, должны быть всеведущими, вездесущими, всемогущими.  Если индус или парс очень хотел сына или правительственную должность или был в беде, а Махатмы не подавали никаких признаков жизни, то это значило, что к доброму и верному парсу, преданному индусу, относились несправедливо.  Учителя знали всё; почему же они не помогли преданным им людям?  Если в Обществе впадали в заблуждения или несли чепуху, то нас спрашивали в изумлении «Как Учителя могут позволить Вам или Олкотту поступать так?[20] Мысль о том, что Учителя были смертными людьми, ограниченными даже в своих великих способностях, никому и в голову не приходила, хотя члены Общества сами об этом неоднократно писали.  Люди думали, что это была «скромность и скрытность». «Как же возможно, – спрашивали глупцы – что Махатмы не знают всего, что в голове у каждого теософа, и не слышат каждое слово, произносимое любым членом Общества?»

 Для того чтобы всё это проделывать, выяснять, о чём люди думают, и слышать то, что они говорят, Учителя должны использовать особые психические приёмы, что сопряжено с большими неудобствами из-за физических затрат и потери времени. Это всё выходит за рамки понимания преданных им людей.  Вина ли это Олкотта?  Возможно, в некоторой степени.  Моя?  Я абсолютно отрицаю это и протестую против такого обвинения.  Никто в этом не виновен.  В основе этого всего лежит только человеческая природа, и неспособность современного общества и религий предоставить людям нечто более высокое и благородное, чем жажда денег и почестей. Поместите на одну чашу весов этот промах, а на другую причинённый вред и смуту, произведенную в мозгах людей современным спиритизмом, и вы разрешите загадку.  Олкотт и по сей день остаётся искренним, правдивым и преданным делу.  Он поступает и действует наилучшим известным ему образом, а ошибки и нелепости, которые он совершил и совершает по сей день, происходят из-за чего-то, чего ему не хватает в психической части его мозга, и он не несет за это ответственности.  Его карма перегружена и тяжела, бедняга, но ему многое можно простить, поскольку он всегда ошибался из-за отсутствия правильного суждения, а не из-за какой-то порочной наклонности.  Олкотт безукоризненно честен; он предан своим друзьям душой и телом; он настолько же безличен по отношению к себе, насколько он эгоистичен по отношению к Обществу, за которое он цепляется. Его преданность и любовь к Учителям таковы, что он готов отдать свою жизнь за них в любой момент, если сочтёт это нужным для них и приносящим пользу Обществу.  Будьте, прежде всего, справедливы, что бы Вы ни делали или говорили.  Если кого-то можно обвинить, так это меня. Я осквернила святую истину, оставаясь слишком бездеятельной перед лицом всего этого осквернения, вызванного слишком большим рвением и ложными идеями.  Мое единственное оправдание заключается в том, что у меня было столько работы, что, как вы знаете, было бы предостаточно и для четырёх человек.  Я всегда была занята журналом «Теософ» и всегда сидела, закрывшись, в своей комнате, едва находя время даже для индусов, работавших в конторе.  Все это оставалось Олкотту и Дамодару, двум фанатикам.  Как я протестовала и пыталась плыть против течения, знает только Синнетт и Учителя.  Браун был сумасшедшим до того, как пришел к нам непрошено и неожиданно.  К. Окли был оккультистом за два года до того, как присоединился к нам.

 Вы пишите о сотнях людей, из которых Олкотт сделал «трусов». [21] Я могу показать вам несколько сотен людей, которые благодаря теософии были спасены от пьянства, развратной жизни и т. д. Те, кто верил в личностного Бога, теперь верят в него, как и прежде.  Те, кто этого не делал, тем лучше, они верят в бессмертие души, если ни во что другое.  Это мысль Зеллина, а не Ваша, что «мужчины и женщины опустошены умственно и физически» мной и Олкоттом.  Гюббе-Шлайден опустошен только и исключительно Зеллином [22], которому помогла слабость самого Гюббе-Шлайдена.

 Нет, дорогой доктор, Вы не правы и несправедливы, поскольку Олкотт никогда никого не учил «сидеть и ждать милостей от Махатм».  Напротив, он всегда учил, в устной и печатной форме, что никто не должен ждать милостей от Махатм или Бога, если только его собственные действия и заслуги не заставили карму, в конце концов, воздать ему должное.

 Где это Зеллин слышал о теософии полковника Олкотта?  Голова у Зеллина была и остаётся забита спиритизмом и духовными феноменами; он верит в духов и их посредничество, что даже хуже, чем слишком уповать на Махатм.  Мы все совершаем ошибки, и все мы более или менее виноваты.  Почему Вы должны быть так суровы к бедному Олкотту, кроме того, что он сделал лично против вас, за что я первая виню его?  Но даже в этом – не его вина.  У меня есть двадцать страниц рукописного текста с подробным ежедневным отчетом о Ваших предполагаемых преступлениях и лживости, чтобы доказать Вам, что никакая плоть и кровь не могут противостоять доказательствам и инсинуациям.  Я знаю Вас сейчас, начиная с Торре дель Греко; я боялась и страшилась Вас в Адьяре только из-за этих доказательств.  Если Вы приедете, я дам Вам прочитать тайную историю Вашей жизни за два года, и Вы узнаете почерк. [23] И такие рукописи, как я узнала, были разосланы по всем отделениям, а Олкотт узнал об этом последним.  То, что мне придётся Вам рассказать, покажет Вам человеческую природу и Вашу собственную способность к различению в другом свете.

 Есть вещи, о которых я не могу писать; и, если Вы не приедете, они умрут вместе со мной. Олкотт не имеет ко всему этому никакого отношения. Похоже, Вы не ничего знаете о том, что произошло после Рождества.  На сём до свидания, и пусть Ваша интуиция приведёт Вас к истине.

 Всегда Ваша,

 ЕПБ


[1] По просьбе г-на и г-жи Джонстон, а также других людей я разрешил опубликовать эти личные письма, написанные мне Е.П. Блаватской, в журнале «Путь», поскольку они содержат некоторые вещи, представляющие общий интерес.  – Д-р Ф. Гартман

[2] Это относится к психометрическому исследованию «оккультного письма», которое было напечатано вместе с рисунком в журнале «Теософ» за 1886 год. Психометром была немецкая крестьянка, совершенно не сведущая в таких вещах;  но передала, по-видимому, точное описание буддийского храма в Тибете с его окрестностями и надписями внутри, а также лам или священников и Учителя, и некоторых людей, работающих по соседству с храмом.  Я не мог выдумать такого описания, так как я никогда не видел  подобного храма, или, если бы я был там в духе, этот визит не оставил следов в моей памяти.  — Г.

[3] Объяснить джентльмена в бриджах можно тем, что я тогда был очень занят духом известного оккультиста Карла фон Эккартсгаузена.  — Г.

[4] ЕПБ обычно в шутку называла меня «заговорщиком» или своим «единомышленником», потому что глупость некоторых людей зашла настолько далеко, что они обвиняли меня в том, что я вступил с ней в союз с целью обмана самого себя.  — Г.

[5] Это было в ответ на письмо, в котором я жаловался на непреодолимый импульс, который заставлял меня писать книги, вопреки моему желанию, поскольку я бы предпочел посвятить больше времени «саморазвитию».  — Г.

[6] Бабаджи. 

[7] Фр. государственный переворот. – Прим. пер.

[8] Я ничего не знаю об этом.  — Г.

[9] Дело в том, что Дамодара никогда не просили ехать на Тибет, но он умолял разрешить ему поехать туда, и, наконец, он поехал с разрешения ЕПБ, по этому случаю я сопровождал его до парохода.  — Г.

[10] Это относится к моему «Отчёту о наблюдениях в штаб-квартире Адьяра». 

[11] Бабаджи, чье тщеславие брахмана заставило его выступить против ЕПБ, когда он убедился, что не может сделать ее орудием пропаганды своего вероучения.  — Г.

[12] Это объясняет письмо, напечатанное в печально известной книге В. С. Соловьева, стр. 124. За этой интригой стоял Бабаджи, который заверяя меня в искренней дружбе, действовал, как предатель и шпион.  — Г.

[13] Тибетская мантра «Тысяча» ཏོང

[14] Известный «Постскриптум» в № 7, том XVI журнала «Теософ» стремится показать, что в этом случае H P.B.  была неправа.  Г.

[15]Это относится к некой интриге, из-за которой полковник Олкотт был вынужден поверить, что я хотел согнать его с президентского кресла.  Г.  

[16] Когда я приехал в Вюрцбург, я обнаружил, что вся эта проблема возникла из-за глупой сплетни, которую распустил ​​Бабаджи, касающейся моих отношений с некой женщиной, членом Т.О.-  Г.

[17] Значительное увеличение числа членов T.О., несомненно, было связано с тем, что, привлеченные ложным очарованием феноменов, глупцы бросились туда, «где ангелы боятся ступать». 

[18] На Цейлоне всех высокопоставленных лиц называют «махатмами»;  это звание, кажется, соответствует эсквайру в Англии.  — Г.

[19] Я не мог сомневаться в существовании адептов после общения с ними, но отрицал существование таких существ, как Махатмы, представленные в ложном свете. Г.

[20] Представитель Общества Психических Исследований был ужасно рассержен, потому что «Махатмы» не могли понять, как важно явиться перед ним со своими сертификатами и совершить несколько чудес для его удовлетворения.  Смотрите «Говорящий образ Урура».  — Г.

[21] Во многих умах неправильные представления о «Махатмах» породили суеверный страх и ложное упование на неизвестных начальников.  Г.

[22] Некий немецкий профессор и спиритуалист-чудотворец, который никогда не мог видеть лес за деревьями. — Г.

[23] Эти документы, наполненные самыми абсурдными обвинениями против меня, были придуманы Бабаджи из ревности и националистической ненависти.  — Г.

admin

От admin